Серое небо (Тоска призрака).

(На мелодию Igorima Kawayashi — Gray Havens)

Небо затянули тяжёлые серые тучи. Море, с рёвом накатывало на берег, грозя смыть одиноко сидящую человеческую фигуру. Девушка смотрела печальным взглядом на поднимающиеся волны. Мне показалось, что меня раздавит, даже с учётом того, что плоти давно нет. Я переместился поближе, присел рядом. Девушка оглянулась, посмотрела на меня в упор. Я про себя улыбнулся, чувствует, что кто-то рядом. Потом подумает, что показалось. А на самом то деле вот он я. При усилии могу показаться, и даже поговорить могу. Хотя зачем, пусть лучше чувствует, чем видит.

У неба всё же прорвались слёзы, солёные и горькие. Странно при жизни я этого не замечал. Я вообще многого не замечал при жизни. А сейчас жалею об этом, жалею, что не видел всей этой красоты. Как будто не жил вовсе. А вот она видит. И чувствует природу. Ветер, что усиливается, холодеет, забирается под одежду. Горизонт подползает всё ближе. Шторм будет сильный.

Девушка тяжело вздохнула, опустила голову на руки. Я начал гладить её чёрные волосы, нежно, бережно перебирая пряди. А ей кажется, что это просто ветер. Она тоскует, плачет внутри себя. Мне тоже тоскливо только с другим знаком. Она не понимает своего счастья. Сколько бы я отдал, чтобы вот так вот сидеть, но живым. Хочется принять облик и поговорить с ней, объяснить, что чувствует призрак, обречённый бродить по земле. Объяснить, что от смерти легчает не всем. А главное, что остаётся именно та боль, от которой при жизни хочется бежать. Только при жизни можно уснуть, забыться. А тут ни сна, ни покоя, да и поговорить то не с кем. Люди вообще почему-то боятся разговаривать. За исключением тех, кто сеансы спиритические устраивает. Они разговор отдельный, и, в основном, объект для шуток. А вот смотришь в такие грустные карие глаза и замираешь. Самому грустно становится и больно, был бы жив, сказал бы — сердце сжимается от печали. А видимым стать не можешь, боишься напугать, или хуже того, она к тебе привяжется. Или ты к ней. И жизнь ей испортишь. Куда ни кинь, везде клин. Грустно.

Дождь усилился, сквозь серую стену проявилась воронка. Огромная воронка смерча, что движется медленно и величаво, от осознания собственной мощи. Небо треснуло белыми молниями. Девушка подняла глаза, и, как завороженная уставилась на смерч. Мне захотелось её укрыть, загородить от этой громадины. Я попытался её обнять – бесполезно, я же бесплотен. Девушка, наконец, обнаружила, что промокла насквозь, поднялась и пошла в сторону своего дома. Пожалуй, провожу её, мне кажется, я нашёл родственную душу…