Парень и щенок

Не помню я, что меня дёрнуло среди ночи отнести Ольге диск. После развода жизнь закрутилась по кругу дом-работа в каком-то бешеном ритме. С работы, как всегда возвращался голодный и злой, возня по дому, готовка, стирка, глажка, уборка. В отсутствии жены все прочно забытые бытовые прелести жизни рухнули мне как снег на голову. Я умудрялся после этого ещё добраться до компа и работать, порою ночи напролёт. И вот в одну из холодных осенних ночей я пошёл к Ольге, она всё равно не спала, а мне надо было немного разрядить голову на свежем воздухе.
Выйдя на улицу, я в полной мере ощутил глупость затеи надеть лёгкую куртку, холодный сырой ветер тут же выдул тепло, пробрав до самых костей. Я, ругнувшись на своё легкомыслие, закурил и пошёл к дому Ольги быстрым согревающим шагом. Когда заходил в подъезд, боковым зрением заметил щенка, мы таких называем «двортерьерами». Дверь подъезда закрылась, я постоял немного, пока глаза привыкли к темноте. Похоже, опять проблемы с подстанцией, ещё подходя к дому, я увидел, что в доме света нет, а в некоторых квартирах явно горели свечи.
Поднялся я практически на ощупь, осторожно постучал, вслушиваясь в ночную тишину. За дверью послышался звук шагов, грохот, похоже Оля пробираясь по квартире, не ставшей ещё привычной, наткнулась на один из многочисленных горшков с цветами и прочими растениями, которых у неё было в изобилии, и, наконец, возню с дверным замком.
— Привет, — сказал я вполголоса.
— Привет – ответом мне был сдавленный шепот, — зайдёшь?
— Нет, спасибо, мне надо заканчивать программу, как-нибудь в другой раз – ответил я, протягивая диск.
— Вечно у тебя эта работа, — немного расстроено пробормотала Оля, — ну иди, труженик, а то опять все сроки проходишь.

Мы улыбнулись друг другу, хоть лиц не видно. Она закрыла дверь, а я осторожно начал спускаться по лестнице. Выйдя из подъезда, я первым делом сунул сигарету в зубы, и закурил. Я курю очень много, но, увы, никак себя не пересилю, чтобы бросить или хотя бы курить реже. Сделал шаг, и, едва не наступил на лежавшего на крыльце щенка, свернувшегося клубочком. Беднягу била мелкая дрожь, его, как и меня, ветер пробирал до костей. Совершенно не отдавая себе отчёт в своих действиях, я расстегнул куртку, спрятал щенка под ней, и застегнул так, чтобы наружу высовывалась только мордочка.
Пока я дошёл до двора щенок отогрелся, перестал дрожать, и даже извернулся лизнуть мой небритый подбородок. Я присел на лавку. Домой идти не хотелось, не смотря на холод. Щенок тяжело вздохнул.
— Ну что, друг, ко мне жить пойдёшь? – спросил я в шутку. Щенок поднял мордочку, и посмотрел на меня обалдело.
— Условия конечно не ахти, прогулка только утром и вечером, но как минимум теплее – продолжал я свой монолог, — да и мне не так одиноко будет.
— Пойдёшь? – спросил я. Щенок смотрел в мои глаза тоскливо, что я невольно сказал – не брошу я тебя, и не выгоню за лужу.
Щенок отвёл взгляд, а до моих перегретых и заклиненных работой мозгов начало доходить, что либо он меня понимает, либо мне пора к врачу обратиться. Нет, я конечно знаю, что собаки понимают интонации. Но, мне показалось, что этот малыш понял меня дословно.
— Ты мне ещё отвечать начни, чтоб обеспечить билет в дурку – усмехнулся я уже своим мыслям, как вдруг услышал:
— Люди предают – тонкий и тоскливый голосок, я повертелся, не веря своим ушам.
— Ты прав. Люди предают и предают друг друга, и тех, кого любят тоже порой, но это ведь не повод, чтобы злиться на всех людей.
— Не знаю, — ответил щенок, — это очень плохо.
— Плохо, возможно что-то есть в нашей природе. Я не знаю, малыш. Пойдём домой?
— А ты меня не бросишь? – щенок поднял мордочку и заглянул мне в глаза.
— Не брошу, даю слово, но если мне нашкодишь,  накажу – ответил я с улыбкой, когда-то также улыбался своему сынишке.

Я встал и пошёл к подъезду, а на сердце, впервые последние годы, стало тепло и ясно…

Александр Елистратов, 29.05.2009